А вот после Второй мировой войны фабрика мысли пережила дальнейшее развитие. Во времена разрухи, когда мир подешевел значительно, тогда правительство, уже имея опыт работы с ФМ в оборонительной сфере, начали работать с этой моделью уже для экономических целей, целей развития. Посмотрим на основные функции, которые приобрели ФМ в 50-тые годы в цивильной сфере. Преимущество отдано стратегическому планированию, о котором мы уже говорили. Затем стратегическое планирование как сервис становится затребован банками и другими экономическими игроками, органами местного самоуправления – для подготовки решений, анализа информации. ФМ реагируют на это тем, что в круг своих специалистов включили юристов и опытных экс-чиновников и стали готовить нужные клиентам продукты. Наконец к 60-тым годам фабрика мысли обрела новое дыхание, перестала зависеть от правительства и начала работать на гражданские организации и нужные им продукты. Слишком часто граждане проигрывали в правах и свободах государству в силу того, что государство получало преимущество, используя для адвокации услуги think tank. В какой-то момент государство и часть политического общества, которая контролировала в тот момент правительство, начинали обыгрывать своих политических конкурентов и общественные движения. В ответ, в начале 60-х годов, начался процесс создания фабрик мысли нового типа, которые являлись независимыми от госорганов и конкретных политических игроков. Они поддерживали либо гражданское, либо экономическое общество. Например, дискуссия у американцев: нужно ли свободно продавать оружие? Появились две мощные организации с бюджетами, превышающими госбюджет Украины: одна защищает права граждан свободно покупать оружие, другая — запрещает. Обе проводят исследования, предлагают альтернативные решения, адвокатируют за свое дело и каждая из них активно участвует в политической жизни города, штата или федерального центра, выжидая, когда можно повлиять на того или иного лидера, на тот или иной расклад сил в парламенте или сенате.
Фабрика мысли апеллирует исключительно к рациональным аргументам. Это очень важно, скажем, было время, когда БЮТ финансировал временную фабрику мысли, которая предоставляла Ю.Тимошенко альтернативные решения: интересные законопроекты, проекты указов, постановлений. Но в какой-то момент они перестали финансироваться в силу того, что шли вразрез с вождистскими тенденциями в блоке, апеллируя к рациональному выбору решений. Скажем, когда принималось решение финансировать банки во время начавшегося кризиса. Фабрика мысли поясняла, что при таком решении будет потеряно столько-то процентов «электората», а для структуры экономики будет нанесен такой-то ущерб; вместо этого предлагались альтернативные решения для преодоления кризиса. Но банкиры сумели убедить БЮТ в том, что не стоит прислушиваться к таким рациональным доводам.
На самом деле, мы свидетели того, что многие политические партии отказываются от оперирования рациональными аргументами, отказываются от исследований, или же делают заказы только тем социологическим компаниям, которые выдают им желаемую информацию. В моей книжке ["Толковый словарь опечаток слов живаго суржика бытия"] я назвал это Нанализ, анализ на Ваш заказ. Проведение ситуативной оценки — это тот базис, на котором держится влияние фабрики мысли. Их проводят, как правило, активные люди, которые имеют сеть аналитиков в разных сферах, и в нужный момент под задачу собирают временные группы, проводят междисциплинарные исследования, разрабатывают первичные рекомендации, потом нанимают юристов или специалистов по госполитикам, которые переводят это на язык законов или инструкций, и передают в те или иные госучреждения, в парламент. Последнее поддерживается адвокационными мероприятиями.
После того, как в ХХ веке фабрики мысли прошли определенную эволюцию, их учредителями могут быть: правительство или министерства, органы местного самоуправления, партии, предприниматели, университеты, общественные организации. В Украине есть еще такие think tanks, которые финансировались зарубежными фондами, чтобы рационализировать политический дискурс в Украине. Если вы помните, в 90-тые годы этот дискурс уже свелся к шаманству. Тогда Запад, предлагая свою модель развития, попытались привить нашей политической культуре и такие дивные организации, как фабрики мысли. И довольно быстро эта модель была принята, особенно органами безопасности.
В Украине первая и по замыслу самая значительная государственная фабрика мысли – это Институт стратегических исследований. Довольно быстро он превратился в имитативную организацию, но кое-какие исследования там проводились, готовились рекомендации. Мне приходилось один раз участвовать в этом, например, при подготовке речи для господина Ющенко в 2006 году. Увы, дальше речи ничего не пошло. В ней высказывались стратегически важные положения, направленные на определение путей развития страны. Но эта речь осталась на уровне виртуальной политики и не стала руководством к действию. Довольно быстро институт потерял свое значение.
Давайте еще раз вернемся к вопросу публичной политики. Это то, чем оперирует фабрика мысли. Процесс подготовки отдельно взятой публичной политики проходит довольно долгий процесс. Публичная политика — это направление деятельности или взаимодействия, выраженное в решениях госорганов, регуляторных актах, законах или решениях о финансировании относительно конкретных проблем публичной природы. Как только у нас в стране появляется бюджет, тут же начинается рационализация политики. Ведь деньги нужно делить, и о дележе нужно договариваться. Если есть закрытый процесс решения – да, тогда договариваться нужно в пределах узкого круга, но парламент слишком открытая структура, поэтому нужны аргументы хотя бы во время торговли за бюджет во фракциях, на комитетах. Ясно, что бюджетный процесс у нас в стране далек от прозрачности, и точек влияния разных групп там слишком много. Но само существование процесса утверждения госбюджета дает возможность влиять на принимаемые решения, именно с точки зрения прозрачности и отстаивания тех или иных [интересов] больших групп населения. Итак, мы можем представить: в обществе существует масса потребностей и интересов, которые как мотивация выражаются в тех или иных отдельных интересах. Именно эти интересы заставляют взаимодействовать определенные группы (в нашей схеме они будут называться «группы интересов»), которые предлагают альтернативные решения проблем в той или иной сфере.
Например, вернемся к проблеме СПИДа и дискуссии, возникшей в 2006-2007 гг., относительно заместительной терапии. Например, человек, которые инъекционно употребляет наркотики, очень редко может оказаться в ситуации, когда может уйти от потребления. Как правило, употребление инъекционных наркотиков ведет к десоциализации человека. Фактически, жизнь человека сводится к поиску вещества, которое необходимо раз – или чаще – в день вводить в вену. И человек... в общем-то, это все его интересы. С этим человеком общество ещё может эгоистично сказать: «Ладно, колись». Но у него/нее есть папа и мама, супруг или супруга, дети. Наркотическая зависимость одного человека влияет на качество жизни его/ее близких. Кроме того, потребитель наркотиков зачастую вынужден криминальным путем добывать ресурсы на получение вещества. По статистике, в Украине потребитель инъекционных наркотиков в среднем тратит 10 тыс. дол. США на наркотики в год. Это означает, что существование одного потребителя для наркомафии означает 10 тыс. дол. дохода. Когда некие инициативные группы стали предлагать введение заместительной терапии, т.е. стратегии выведения наркомана из процесса инъекционного потребления и ресоциализации путем подконтрольного приема метадона (перорально), возникла дискуссия между сторонниками и противниками такого подхода. Эта терапия основана на том, что потребитель выпивает метадон, снимает «ломку», может вернуться в семью и ходить на работу, т.е. заняться забытыми вещами для активного наркомана. При этом он остается зависимым человеком от наркотиков. И пожив в обществе у него появляется шанс: идти дальше и отказаться от наркотиков вообще, или вернуться к потреблению. Эта терапия всегда шанс человека, и во многих странах и общество, и государство готовы дать ему этот шанс.
Но есть у этого подхода и противники.
И вот долго шла торговля между родителями, между двумя ассоциациями родителей наркоманов. Некоторые были созданы при поддержке наркомафии, другие - при поддержке бывших наркоманов, которые пытались вытянуть своих коллег из беды – но разными путями. Так или иначе, все они представляли определенные интересы, имеющие влияние на общественное благо.
Во многом, по моему мнению, позиция противников терапии играла на руку наркомафии. В Украине лобби наркомафии гораздо сильнее, чем организованные группы сторонников заместительной терапии. Группы родителей инъекционных потребителей или самих бывших «наркоманов» разделились в своем отношении. А ОБНОН, несколько лет, даже при самых демократических мнениях, оставался рупором, который работал в пользу наркомафии: они запрещали ввозить и запускать программы по заместительной терапии. Уже не помню сейчас имя министра, который решился в экспериментальном ключе на ввоз метадона. Это решение было принято под влиянием обсуждения, в котором были сильные аргументы у сторонников терапии.
Предлагались два альтернативных решения: запретить или разрешить заместительную терапию. Структурировалось общество по двум принципам: была группа интересов за, была группа интересов против. Но была ещё одна релевантная группа интересов, которая при определенных условиях могла вовлечься в процесс принятия решений. У нас было два альтернативных решения. Все эти группы обращались к тем центрам, к тем группам, которые могли повлиять на госорганы. Когда министр принял решение, оно реализовалась в эксперименте, который показал, что мы, при всей коррумпированности милиции и медицины, можем построить довольно прозрачную и надежную схему по заместительной терапии.
В процессе принятия решении, борьбы, обсуждений этой проблемы принимали участие несколько фабрик мысли: одни подготавливали альтернативные решения, другие проводили коммуникацию с политиками (адвокация), третьи готовили публичные решения. Таким образом, эти две функции – подготовка публичных решений и адвокация – сработали в Украине эффективно.
